Костянтин Копняк - Вы, с одной стороны, неоспоримая легенда русского рока, а с другой – человек, который неоднократно попадал в список 100 самых знаменитых армян России. Кем вы себя ощущаете в этом плане – русским или армянином?

Армен Григорян - Я – армянин московского разлива, которые живут там, как известно, с 14 века. По папе я москвич в третьем поколении, а вот мама моя из древнего армянского города Гориса. Это такой интересный город, который построен в немецком стиле. Там прямые такие улицы – напоминает Германию. Мама моя оттуда, я там отдыхал, ездил к бабушке на три месяца школьных каникул  и немного научился даже ”шпрехать” по-армянски…

КК - Даже так? Говорят, у вас виноградник в Армении?

АГ - Да,у меня вначале виноградник был в Калифорнии, но потом … туда не наездишься, и вот - решил найти что-то подобное поближе, потому что море меня совершенно не привлекает, а вот там я нашел такое созерцательное место – коттеджный поселок, который состоит из граждан Канады, Америки,…

КК - Вобщем, та же Москва – граждане Канады, Америки и армяне

АГ - Почти то же самое. Вообще в Москве сейчас жить крайне тяжело, потому что вы находитесь в каком-то … ну вот Оруэлл, ”1984” /роман, описывающий тоталитарный режим, КК/ - примерно то же самое. И это ощущают абсолютно все. Вы задыхаетесь в этом мегаполисе, вас ужасает архитектура, люди, которые могут жрать семечки и просто плевать на ваши дорожки,… И вам нужна дача – место, где можно ограничить свое жизненное пространство и просто заниматься созерцанием. Поэтому дачу я выбрал именно исходя из этих соображений.

КК – Вернемся в Москву. Сравнительно недавно вы от имени группы опубликовали открытое письмо президенту Путину с требованием освободить девочек из ”Pussy Riot”, аргументируя это тем, что они уже натерпелись во стократ больше, чем любая возможная степень их вины.

АГ – Мы достаточно долго пытались не связываться с политикой. Никоим образом. То есть это для нас было таким кредо жизненным. Но в какой-то момент вы понимаете, что это уже не политика, а социальный перекос, когда люди, которые наверху находятся, полностью потеряли связь с народом. Ее просто не существует. А наяву такая феодальная политика, когда некий барон наверху считает, что он может поступать со своими гражданами так, как поступали феодалы в средневековье. И вот тогда возникает протест. Вы говорите: да, хорошо, но сколько же можно?

КК – То есть я, с одной стороны, вне политики, но, черт возьми, что это делается?

АГ – И мы не делали политических призывов. Мы считаем, что, конечно, заниматься групповым сексом в музее нельзя. Но, с другой стороны, есть свингеры, которых за это не наказывают. Конечно, нельзя заниматься пропагандой сатанизма в церкви. Но ею и не занимались. Да, это было грубо и совершенно неуместно. Ну, они заслуживали розг. В самом крайнем случае. Они заслуживали – каждой по венику и подмести там что-то. Но вот такого отношения, как к убийцам, как к рецидивистам эти девочки, конечно, не заслужили. То есть, любая поросль молодая, как говорил Черчилль, просто не может быть не революционной. И наоборот - люди в возрасте не могут быть революционными. Поэтому в данном случае мы призываем просто к здравому смыслу. То же самое касается и гринписовцев. Ну сфотографировали, ну помахали флагом. Опять же – суд, инквизиция. Вообще церковь в этом случае должна выступать, как…

КК – …орган примирения…

АГ – Абсолютно точно. Но ни в коем случае не опускаться до уровня инквизиции.

КК – Вернемся к творчеству. Вас называют автором ”почти всех песен группы ”Крематорий”. А какие же это не ваши песни вы исполняете?

АГ – (улыбается) Ну, скажем, есть несколько песен Майка Науменко, есть несколько песен музыкантов, которые когда-то входили в состав группы, есть песни на текст моего старого приятеля, к сожалению, покойного, - Сэда /Андрей Наседкин – поэт, прозаик, ”афганец”, КК/, и так далее. То есть – говорить ”абсолютно все” нельзя, все-таки есть люди, которые участвовали. Поэтому мы из уважения к ним пишем ”почти”.

КК – А возможен ли сейчас вариант, когда вы возьмете в репертуар не свои песни? Скажем, прочли слова, и поразились… И что это должна быть за песня, чтобы зацепить вас настолько?

АГ – Вы знаете, пока такого не происходило. Если я слышу хорошую музыку, я жалею, что ее написал не я. У меня есть какая-то зависть к хорошей музыке. Но само производство музыки таким образом состоит, что я не могу объяснить – как это получается. Вот, например, то, что получалось в последнее время – ”Амстердам” и ”Чемодан президента” - это такие себе беседы с Сократом, спектакль. Сюжеты песен – это некие диалоги,  когда люди садятся за стол и начинают разговаривать. То есть, это то, что волнует сейчас любого индивида. И, соответственно, если меня что-то волнует, я не могу взять это откуда-то. Это вот то, что волнует меня. И поэтому, думаю, музыка оригинальна. Потому что она не может исходить из других мозгов.

КК – Вопрос личный: сотни раз играл ”Безобразную Эльзу” на гитаре. И регулярно в компаниях возникали споры. Как все-таки правильно: ”Нам по 27 лет” или ”Нам за 30 уже”?

АГ – (смеется) Вот сегодня мы поем ”нам уже 30 лет”, имея в виду 30 лет нашего творчества. То есть ”Эльза” переросла из индивидуальной песни в нечто коллективное и уже мы поем о нашей группе.

КК – То есть можно петь и так и так?

АГ – В зависимости от того, кто ее поет. Я даже иногда видел, как люди поют: ”нам по 70 лет”. И я принимаю это (смеется).

КК – Ну и последнее. На сцене мы привыкли видеть вас в шляпе, но изредка вы появляетесь и без нее. ”Шляпный вопрос” решается вами спонтанно или это каждый раз продуманный образ.

АГ – Как правило, я в шляпе, потому что это уже традиция такая. Даже, может быть, уже талисман. Но иногда бывают такие концерты…Ну, как квартирники. Чего тут вые…ться? Нужно просто сесть спокойно, отыграть, поговорить с людьми. Все зависит от настроения. Я вот не знаю – что будет в этом зале /арт-паб ”Beer’n’Blues”,КК/. Но каждый раз, когда мы играем, мы убираем абсолютно плей-листы. У нас нет плей-листа, как такового, мы играем по настроению. И, соответственно, шляпа тоже появляется по настроению...

КК – То есть на одном концерте она может появиться, исчезнуть,…

АГ – Может появиться, может поменять цвет,..

КК – А что будет в этом зале – я вам скажу: мы вас ждали почти 30 лет - с 1991-го года (Тогда концерт “Крематория” был отменен за пару дней до события). Дождались.

АГ –То есть 30 лет прошло и мы приехали (улыбается). Ну, раз в тридцать лет – хорошая дата. Не могу обещать на сто процентов, что снова появлюсь у вас через 30 лет, но я постараюсь.