Люди становятся музыкантами по-разному. Одни мечтают об этом с детства, а другие чувствуют это призвание одномоментно. Вот так – бац! и всё, ты уже рок-музыкант. В твоём случае как было?

Это было именно «бац!» после некоторых драматичних событий. Я жил в Москве в 90-е. Никому не надо объяснять, что такое жить в Москве в 90-е и заниматься бизнесом. Однажды я шел по берегу Чорного моря. Шел босиком. Долго, помню, шел. Вот еще минуту назад я не рок музыкант, а через минуту стал им. И почувствовал это в мгновение.

То есть ты занимался бизнесом, а потом стал музыкантом. Накопил денег на любимое занятие, в один момент понял, что можешь сказать что-то своим творчеством и ушел из бизнеса в музыку?

Нет. У меня не было ситуации, что я заработал много денег и стал музыкантом. У меня закончился один этап и начался другой. После одной истории, связанной с московскими событиями, я чудесным образом остался в живых. Это и стало толчком к музыке. Внутри меня после того случая все обострилось и я понял, что не хочу больше ничем заниматься, кроме музыки. На тот момент у меня для этого не было ничего: ни средств, ни группы. Был просто я. Это сродни шизофрении, когда кто-то говорит себе: «Я должен выпиливать деревянных человечков ножичком». И он их 20 лет в психиатрической клинике пилит. Человечков этих выносят на свалку, выбрасывают, а он все равно пилит. У меня было похожее состояние. Ты начинаешь писать какие-то песни и не можешь их не писать. Они накапливаются и ты их играешь.

Ты играешь рок. По своей сути это протестная музыка. Против чего ты бунтовал?

Насмотрелся на всякие истории в Москве, занимаясь бизнесом. Я был без пяти минут к большому успеху, а не случился он потому, что на определенном этапе нужно было принимать решения, которые я принять не мог. И не жалею. Я не думаю, что деньги стоят того, чтоб ходить по головам и зачищать конкурентов, как это делалось. Против этого и был мой протест. Но это было 15-ти лет назад. Сейчас Маджодо – это просто музыка. Обозначить ее стилистические и идеологические рамки – это дело критиков.

Итак, на берегу Черного моря на тебя снизошло озарение и ты понял, что только что родился музыкант. Что первое ты сделал после своего рождения?

Через два часа я уже был с гитарой и начал что-то играть. Через две недели 12 песен были полностью готовы. Они просто приходили ко мне, я их просто играл. На текст тратил несколько минут, его надо было лиш записать. Не буду оригинальным, когда скажу, что все это мы берем с какого-то информационного поля и являемся передатчиками. Вот, например, у нас есть песенка Колыбельная. Хронометраж - пять минут. Я эту вещь получил за несколько секунд. Но ведь длится она пять минут…

А как из твоего личного импульса возникла группа Маджодо?

В начале 97-го я начал искать музыкантов и постепенно сложился коллектив. Кстати название мне приснилось. Я видел сон, объявили группу Маджодо. Ведущие произносят это название пафосно и громко – МАДЖОДО! И толпа аплодисментами и криками вызывает музыкантов на сцену. Я думаю: ничего себе, встречают же группу! И жду, когда объявят нас. И тут подбегает наш бас-гитарист Женя и говорит: «Мы тебя ищем, нас объявили». Оказывается, это объявили нас. А у меня мысль проскочила, что вот, дескать, переволновался и забыл, что Маджодо это мы. Такой вот сон. Кстати, в моих текстах много о снах и в них часто встречается в различных конфигурациях слово «сон». Это не потому, что мне нравится это слово. Просто сны играют большую роль в моей жизни. Я их помню, это некая вторая реальность. Поэтому я не могу в песнях это обходить.

А у тебя к снам какое отношение: кастанедовско-мистическое или фрейдистско-рациональное?

Мне кажется, что и то и другое - бессмысленно. Каждый получил свой личный опыт. Любой человек получает свой опыт и может написать об этом книгу. Нужно ли это – вот вопрос.

Кстати, об опыте. Что вам принес эксперимент с вхождением  в московский музыкальный бизнес?

Это было еще в начале 2000-х. Мы поехали в Москву, поскольку мне так было проще -  для меня там все понятно и близко на тот момент. Мы записали несколько треков, а после предложений от рекординговых компаний подписать контракт, у нас пропало желание жить и развиваться в Москве. Мы просто уехали оттуда.

Почему пропало желание?

Ну это было похоже на безвременное рабство. Откровенное. Я не понимаю, что у человека должно быть в мозгах, чтоб подписываться на такое. За что? За популярность?

Нет популярности – нет концертов.

Да это все связано. Не будет популярности, не будет и концертов. Понятно, что за музыку голосуют деньгами и если полный зал – значит все в порядке. Идеальный вариант - некая утопия, когда нас никто не замечает, но при этом ходят на концерты. Так не бывает. Конечно, мы должны быть популярными, чтоб иметь концерты. Но популярность для нас не самоцель. Это точно.

То есть вы, все-таки, ступили на путь завоевания популярности. Песни Маджодо начали  звучать по радио, вы стали записываться в дорогой студии и это связано с экспансией на Киев. Неудачный московский опыт не пугал?

У меня кроме внутреннего знания, что нужно ехать в Киев, никаких аргументов не было. Это тоже связано со снами. Вряд ли здесь я оперировал какими-то расчетами, просто знал, что нужно ехать. И все.

Но ты же понимал, что ввязываясь в шоу-бизнес, даже цивилизованный, ты должен пойти на некий компромисс в творчестве?

Я бы не сказал, что это компромисс. Если говорить о радийном формате, в рамках которого мы работали в новой студии, это просто новый опыт – песни при этом не потеряли. Они не стали другими. Вот если я сейчас возьму гитару и их исполню, вы поймете – это те же песни. Просто есть радийный язык. Мы не можем сыграть что-то в гараже и принести это на радио. Понятно, что у каждой радиостанции есть свой формат, нравится нам это слово или нет. Но это не значит, что мы прямо под них адаптируем каждый трек. Нет. Мы просто делаем для радио немножечко по-другому. И, конечно, на концерте это будет несколько другое звучание.

Но для того, чтобы выйти на новый уровень, нужны ресурсы, инвестиции, партнеры. Это можно называть по-разному, но нужны деньги. На студийную запись, на жизнь в Киеве пока записываетесь, на новые и лучшие инструменты…

У нас есть партнеры. Они у нас уже давно бы появились, если бы мы с кем-то смогли договорится о зоне ответственности и о том, как мы будем кушать торт. Предложения были постоянно от хороших людей и не от очень хороших. Как правило это возникало после наших концертов. И только в 2012 году мы на одно из таких предложений сказали «Да». Потому что это по-настоящему партнерские отношения. У меня есть обязательства перед группой, перед партнерами. А у партнеров - перед нами. И поэтому контракт был подписан. Меня устраивает все, это та форма отношений, какую я хотел. Это было малореально, но как-то случилось.

Новый альбом вы уже записали и скоро выпускаете; песни на радио звучат; ваш сайт работает исправно. Вы уже чувствуете какую-то отдачу от перехода на новый уровень работы?

Нас начинают приглашать. Раньше мы искали сами, а сейчас звонят. Мы пока что не реагируем, потому что заняты всякими подготовительными моментами к промо-туру, который начнется в апреле. Мой телефон молчал долго, но сейчас звонят. Звонят много и говорят: «Слышали песню по радио. Очень классно. Поздравляем». Звонят люди, которые не звонили лет пять. Теперь звонят регулярно, хотят дружить на всякий случай. Но это ничего не меняет. Люди, которые с тобой в любых обстоятельствах - это ценно, и такие люди остались. А кто не остался - тоже хорошо. Все хорошо.